Можно подумать, вы не с Милковичами живёте

[creativeblogFool]

Название: Можно подумать, вы не с Милковичами живёте
Фэндом: Shameless
Автор: Яша Скрипкин
Жанры:Юмор, Повседневность
Пейринг: Йен/Микки, Лип/Мэнди

Двенадцатилетний Йен Галлагер выходит из кабинета директора, низко опустив рыжую макушку. От сжатых кулаков и даже от веснушек на лице - от каждого кусочка маленького Йена Галлагера веет страхом и болезненным напряжением.
Йену ещё немного обидно, потому что макет внутренних органов лягушки они тырили вместе с Ником Вазовски, а влетело только ему одному. Сволочь Вазовски первым заметил, что учительница Гринзберг идёт по коридору, и сбежал, ни слова не сказав Йену. Утешает только то, что Лип пообещал навалять Вазовски по ушам после школы. «Решим это дело как настоящие мужики», - грозно пообещал Лип, похрустел костяшками пальцев и сдунул с прыщавого лба непослушный хохолок чёлки. Фиона бы им, конечно, шеи за такие дела намылила, да не как мужикам, а как мелким детишкам, но до Фионы директор не смог дозвониться, по совершенно непонятной честному как тысячи насильников перед присягой Йену Галлагеру причине.
Было бы очень странно, если бы он всё-таки это смог, ведь вместо номера телефона Фионы в личном деле всех Галлагеров числится номер одной из глухих старух из пансионата, в котором работает Ви.

Йен останавливается около плаката со здоровенной красной надписью «ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВЫ СТОЛКНУЛИСЬ С НАСИЛИЕМ В СЕМЬЕ?» и лупоглазыми людьми с перекошенными рожами, инсценирующими сцены насилия в семье. Ждёт миссис Холливелл, чтобы она отвела его в класс, в котором Йену придётся ближайшие два часа отдирать с парт жвачку и мыть полы дырявой тряпкой. Йен обводит взглядом каждый угол и цветочный горшок в приёмной, залипает на глупые морды людей на плакате, лишь бы только не начать пялиться на Микки Милковича, сидящего на стуле под этим самым плакатом.

Микки Милкович всего на два или три года старше Йена, но он знает, где достать подешевле дурь, куда сбыть украденное золото и тысячи других важных для южной стороны вещей. Все знают Микки. И Микки, который одного роста со своей мелкой сестрой Мэнди, что ходит вместе с Йеном на историю и английский язык, все в школе боятся.
Йен пялится на полосатый цветочный горшок с жалким обрубком вместо растения внутри и чувствует, как ему в щеку упирается тяжёлый взгляд Милковича.
Йен не боится Микки, как будто он не видел малолетних маньяков и уродов раньше, но и связываться с ним ему совсем не хочется, - а хочется навешать Нику Вазовски, прийти домой и поесть пиццы с грибами.
Но краем глаза он всё равно, даже чувствуя пристальное внимание Милковича, с интересом его разглядывает.

Мэнди Милкович похожа на маленькую и злую собачонку - чёрненькая, зубастая, с длинными, всегда распущенными и спутанными волосами, и разноцветными косичками из шерстяных ниток, вплетёнными в них. На платьях у неё всегда есть пятна или дырки, часто она приходит в мальчишечьих кофтах, явно принадлежащих её старшим братьям, но в целом Мэнди всё равно выглядит чистенькой, хотя и не очень опрятной. Да кто вообще в их школе может похвастаться шкафом чистой и целой одежды, не ношенной старшими детьми в семье? Счастье, если вшей никаких нет.
На Микки обесцвеченное драньё вместо одежды, футболка с контурами непонятного принта, волосы торчком стоят, и на лице грязные серые разводы.
Йен переводит взгляд на разнесчастный плакат и думает, что у Микки, может, вши-то как раз и есть.
Он с глубоко заинтересованным лицом разглядывает миниатюру «Что делать, если отец разбил бутылку об вашу голову», когда Милкович вдруг подаёт голос:
- Пиздёжь это всё, - говорит Микки и чешет сероватый от какой-то пыли нос пальцем.
Йен делает вид, что он вовсе даже не вздрогнул и не напугался, и вопросительно приподнимает рыжую бровь.
- Да плакат этот, - Микки тычет наугад пальцем в стену у себя над головой, попадая им на задницу карикатурной матери, обнимающей бутылку с виски. - Обратиться за помощью по телефону доверия, сохранять спокойствие, - противным, писклявым голосом цитирует Милкович обведённые в рамочки фразы с плаката, и Йену почему-то хочется улыбнуться. - Когда в семье херня какая-нибудь случается, никакие службы не помогут. Важнее всего то, как быстро ты сможешь смыться от своего папки и его кулаков.
- Если ты родился в Чикаго, тебя сам Господь не спасёт, - понимающе ухмыляется Йен, и Микки в ответ ему зубасто, но по-доброму скалится.
Микки вдруг перестаёт казаться Йену грязным и злым, как будто его пропыленное рваньё на самом деле не вещественное, будто бы оно испаряется.
Может быть, это происходит оттого, что Йен не умеет плохо относиться к тому, кто ему улыбается. У него так много дерьма в жизни каждый день случается, что хочется крепко обнять пока ещё тощими и насквозь рыжими от веснушек руками каждую улыбку, каждый чужой добрый взгляд. Йену хотелось бы держать эти тёплые крохи в ладонях, чтобы греться ими ночью, спрятавшись под одеялом от криков и страшных звуков с улицы.
Йену хочется задать Милковичу какой-нибудь ерундовый вопрос, типа: «Кто тебе больше нравится из черепашек-ниндзя?». Ему кажется, что Микки обязательно ответит, что ему нравится Микеланджело, потому что он клёвый и любит пиццу. Все мальчишки любят черепаху с оранжевыми полосками! У них с Милковичем ведь даже имена похожи.
Йен открывает рот, чтобы задать этот свой вопрос Микки, когда дверь вдруг открывается, и входит миссис Холливелл. С чумазого лица Микки враз сползает зубастая улыбка, уголки губ сурово опускаются вниз, и он опять начинает выглядеть как человек, который улыбаться совсем не умеет. Миссис Холливелл косится на Микки, крепко и неприязненно сжав тонкие губы. Йен понимает вдруг, что старая учительница пялится на заношенную одежду Микки, что ей на него глядеть противно, и Микки это прекрасно понимает, поэтому смотрит ей в ответ открытым и злым взглядом.
А потом Милкович переводит взгляд на Йена Галлагера и цедит сквозь зубы:
- Чего уставился, Рыжий лобок? Хочешь, чтобы я тебе по роже двинул?
Миссис Холливелл раздувается и краснеет, как большая жаба, которой в пасть запихали трубку от насоса, и выталкивает Йена за дверь.
Следующие десять минут Йен ковыряет пальцем дырку в стене и грустно поглядывает на дребезжащую от криков дверь. Йен слышит, как старуха Холливелл кричит: «никчёмный!», «бесполезный!», «жестокий!», «грязный!». И не слышит, чтобы Милкович хоть что-нибудь ей отвечал.
«Микки не жестокий и не грязный», - упрямо думает Йен Галлагер, - «Он ведь мне улыбался».

Проходит несколько лет, и Микки всё так же зовёт Йена «Рыжим лобком». А ещё «сраным Галлагером», «козлом», «пидором» и... и тому подобное.
Проходит несколько лет, а Микки всё ещё носит ту футболку с неизвестным науке принтом. Не потому, что футболка растянулась, а потому, что Микки так и остался коротышкой, а Йен вот, наоборот, вытянулся вверх, точно пожарная каланча, чем неимоверно раздражает Милковича.
Микки не заканчивает школу и торгует из-под полы оружием, изредка почёсывая обкусанными ногтями грязную шею.
Микки трахается с Йеном Галлагером. Смотрит с ним тупые, но смешные американские боевики, таскается по улицам и сшибает камнями жестяные банки на спор. А тогда, когда Микки удаётся победить Йена Галлагера, он ему улыбается. Широко и зубасто, совсем как тогда, под тем отвратительным плакатом.

Проходит несколько лет, и Лип спрашивает однажды утром у Йена, притоптывая неуверенно около его кровати:
- Как ты с ним спишь, чувак? - Лип морщится и мнёт в руке сигарету, сам того не замечая. - Он же грязный всё время, блохи у него за ушами наверное, да и... срань господня, Йен, это же Микки Милкович!
Лип прикуривает измочаленную сигарету и нервно дёргается, когда Йен длинными пальцами выхватывает её из руки брата.
Йен вдохновенно глядит в потолок и говорит низким, басовитым голосом:
- И всё же, Селестина, какая странная прихоть - жить с медведем!
Лиам радостно хохочет из своей кроватки, заслышав имя любимой мультяшной мышки, а Лип, знающий, чем эта дурацкая фраза закончится, безрадостно хмыкает и закатывает глаза.
- Почему? - спрашивает Йен, глядя на Липа глазами, в которых беснуются черти. - Можно подумать, вы не с Милковичами живёте*.